осталась в Москве, выглядел смущенным. И не только он – но и советские телохранители. Они сграбастали девушку в охапку и оттолкнули ее обратно в толпу, собравшуюся, чтобы поглазеть на космонавта.

Гагарин – которого советский премьер Хрущев целовал после полета как в щеки, так и в рот – быстро восстановил потерянное было самообладание. Он улыбнулся, залез в автомобиль и стер со щеки помаду носовым платком.

“Да, у меня есть бойфренд, – сказала Оливия репортерам, – и я сомневаюсь, что он будет в восторге от этого” [19].

Herald Journal, 12 июля 1961 года:

Гагарин не кто иной, как солдат коммунизма. А вот для британцев, похоже, не имеет значения то, что он за честь почтет сбросить на свободный мир водородную бомбу. Нет, им нет дела до того, что он обратит в рабство даже ту молоденькую британскую медсестру, которая в порыве инфантильного энтузиазма поцеловала его [20].

Колумнистка “Дейли телеграф” Уинифред Карр написала: “Его отношение к нам – наиболее приятное в майоре Гагарине. Раз уж мы делаем из мужчины кумира – ему недостаточно быть храбрым, красивым и хорошо воспитанным. Раз уж мы женщины, то нам хотелось бы думать, что и мы ему нравимся”.

“Он не только рад был встретиться с нами, – написала Ольга Франклин, русскоговорящий репортер “Дейли мейл”, – он по-настоящему демонстрировал это”. Также она сообщила, что Гагарин заставил ее почувствовать себя “королевой” [18].

Майор Гагарин – космонавт с сексапилом. Девушки, с которыми побеседовали наши фотографы, выглядели романтично-счастливыми и демонстрировали воодушевление не меньшее, чем если бы им удалось встретиться с Элвисом Пресли или Марлоном Брандо [8].

Гагарин похож на Линдберга. Как и у Гагарина, у того были свежее лицо, мальчишеская фигура и скромная, обезоруживающая улыбка. <…> Однако учитывая то, что русский успех был чрезвычайно существенной частью пропагандистской войны, Юрий Алексеевич умудряется вносить свой вклад в эту победу с чрезвычайно линдбергианской светскостью и грациозностью [18].

Go gaga over Gaga?

За три дня своего визита в Лондон русский космонавт Юрий Гагарин очаровал больше сердец, чем Чарлз Линдберг в 1927 году.

Домохозяйки и школьницы осаждали его на улицах [18].

…буквально покорили англичан, уж не говоря об англичанках, которые даже выбегали в бигудях из парикмахерских и радостно приветствовали: Юрий! Юрий! [61].

Главным сувениром-бестселлером советской торговой ярмарки в Эрлс-Корт была цветная открытка с изображением космонавта. Первое, о чем спрашивали знакомые всякую журналистку, которой удалось прорваться на его пресс-конференцию, было: “Ну как он? В самом деле такой хорошенький?” [18].

ДЖОНАТАН КОУ (“Какое надувательство!”):

И тут Родди озаряет вдохновение.

– Я знаю! – говорит он, хватаясь за маленькую педальную машину и с трудом протискиваясь на место водителя. – Я буду Юрий Гагарин, это мой космический корабль, и я только что приземлился на Марс.

Ибо, подобно любому другому мальчишке его возраста, Родди преклоняется перед молодым космонавтом. В начале года его даже взяли на встречу с героем, когда тот приезжал на выставку в Эрлс-Корт, и Мортимер держал сына на весу, чтобы мальчик смог пожать руку человеку, долетевшему до звезд. Теперь же, неловко втиснувшись на сиденье слишком маленькой машинки, Родди старательно крутит педали, урча, как настоящий космический двигатель.

– Гагарин – центру управления полетом. Гагарин – центру управления полетом. Как слышите меня? [21].

Когда я писал роман “Какое надувательство!”, мне нужно было найти какое-то важное событие для мальчика, который родился в начале 1950-х. И мне показалось, что самое очевидное – сделать так, чтобы его героем был Гагарин [22].

Вчера вечером 27-летний космонавт страдал от болей в правой руке, которой он поприветствовал более двух тысяч человек. После семидесяти минут непрерывных рукопожатий на приеме в русском посольстве он был таким уставшим, что вынужден был удалиться для отдыха непосредственно перед началом второго приема.

К тому моменту, когда он доехал до русского посольства, герой космоса был практически погребен под цветами [23].

Он ускользнул от последней назначенной встречи – обеда в роскошном отеле “Дорчестер” с бизнесменами, торгующими с Россией. Представитель советского посольства сказал: “Майор Гагарин устал и отправился спать”.

Однако же вскоре после десяти часов вечера космонавт отбыл в официальном автомобиле в сопровождении трех человек, причем за ним следовал еще один посольский автомобиль, внутри которого находилась группа модно одетых женщин. Было объявлено: “Майор Гагарин и дамы после прогулки по Вест Энду отправятся танцевать”.

Источник добавил: “Боюсь, если я сообщу вам, с кем и куда он едет танцевать, самое малое, что случится со мной, – это потеря работы” [24].

Майор Гагарин примерно час колесил по центральному Лондону… Ему удалось остаться неузнанным. В 23.15 машина подкатила обратно к русскому посольству. Тамошний источник сообщил: “Майор Гагарин очарован вечерним Лондоном”.

Daily Sketch процитировала космонавта, который, принимая ключ от номера, сказал у стойки регистрации: “Проклятая рука меня добьет” (“Оh, my hands are killing me”) [24].

Times, 13 июля 1961 года:

…Гостеприимство, граничащее с истерией… [53].

НИКОЛАЙ КАМАНИН (“Летчики и космонавты”):

…позволю себе так выразиться, “погружение в океан всечеловеческого преклонения”. Напомню: в начале 60-х годов XX века на планете не было человека популярнее Гагарина [56].

Вот возле него появился какой-то высокий, сухопарый, с засученными до локтя рукавами рубашки человек средних лет. Протянув Юрию Алексеевичу какую-то бумагу, он попросил:

– Плиз, мистер Гагарин… Плиз, автограф…

Движением, ставшим привычным, Юрий Алексеевич достал из внутреннего кармана кителя авторучку, чтобы поставить свою подпись. Но тут же, попристальнее вглядевшись в поданный ему зеленоватый листок, отрицательно покачал головой.

– Nou, – сказал он. – It is dollars… nou автограф.

Человек в рубашке с засученными рукавами оказался американцем, остановившимся в отеле “Британия”, а протянутый им листок для автографа – стодолларовой купюрой. Многие иностранцы и раньше просили Гагарина расписываться на их документах, на деньгах. Но Юрий Алексеевич, верный своему принципу, никогда этого не делал.

– Yes! It is hundred dollars… – обрадованно забормотал американец, услышав от Гагарина английскую речь. – Please autograph… It is verry good!..

– Nou, nou, – еще более настойчиво ответил Юрий Алексеевич. – It is verry bad!.. – и, вырвав из записной книжки чистый листочек, он расписался на нем, поставил дату и вместе со стодолларовой купюрой отдал американцу.

Тот остался недоволен таким оборотом дела. С сожалением посмотрев на Гагарина, который, по его мнению, не понимал, что представляют для их владельца 100 долларов с гагаринским автографом, он спрятал деньги в бумажник и, принужденно поклонившись, направился к выходу [13][52].

Дневник Юрия Гагарина:

Летим в Англию. Посадка в Лондоне. Теплая встреча в аэропорту… Далее как в карусели. Пресс-конференция, вручение золотой медали космического общества, разговор с лордом Дройдом о пользе грудного молока в воспитании ребенка… Все хотят видеть, потрогать, похлопать. Даже рука устала от приветствий… Ha приеме видел женщину с розовыми волосами… [26].

Ю. А. Гагарина пригласил в гости профсоюз литейщиков Англии [27].

По дороге в Манчестер майор Гагарин в течение шести минут управлял самолетом “Viscount” компании “British European Airways” “Сэр Исаак Ньютон” [23].

Ровно через три месяца после полета на корабле “Восток” стройная фигура Юрия Гагарина показалась на трапе британского авиалайнера “Viscount”. Взлетно-посадочная полоса манчестерского аэродрома была заполнена толпами